Особых причин жаловаться на арабский гнет покорённые народы, в сущности, не имели, даже если мы будем принимать в расчёт унизительные постановления Омара об иноверцах и врождённую арабам гордость по отношению к людям другой нации; уплачивая поземельную (харадж) и поголовную (джизия) подать, иноверцы X. могли спокойно сохранять свою старую религию. Даже по очень строгим вышеупомянутым постановлениям Омара, который был «более последовательным мусульманином, чем сам Мухаммад» (Нёльдеке, «Or. St.», 83), принципиально признавалось, что закон Мухаммада вооружается только против язычников-многобожников; «люди Писания» — христиане, иудеи и зороастрийцы — могут, взнося плату и признавая себя низшими, оставаться тем, чем они есть; по сравнению с соседней христианской Византией, где всякая христианская же ересь жестоко преследовалась, закон ислама даже в Омаровой теории был достаточно либерален; на практике же поблажка иноверцам шла в арабский период гораздо дальше. Так как завоеватели, недавние варвары, были совсем не подготовлены к сложным формам государственной администрации, то даже суровый Умар принужден был сохранить для новообразованного огромного X. старый, хорошо заведённый византийский и иранский государственный механизм (до Абдоль-Малика даже канцелярия велась не по-арабски), — а потому иноверцам не был отрезан доступ ко многим должностям по управлению. Из политических соображений Абд аль-Малик счел нужным удалить немусульман с государственной службы, но с полной последовательностью это распоряжение не могло быть проведено ни при нём, ни после него; да и у самого Абд аль-Малика близкие его придворные бывали христианами (известнейший пример — отец Иоанн Дамаскин). Тем не менее среди покорённых народов заметна была большая наклонность отрекаться от своей прежней веры — христианской и парсийской — и добровольно принимать ислам. Пожалуй, главным побуждением для перехода в ислам могли быть материальные выгоды отступничества. Новообратившийся, пока Омейяды не спохватились и не издали закон 700 г., не платил податей; наоборот, по закону Омара, он пользовался от правительства годовым окладом; он избавлялся от презрительного отношения к нему, положенного законами Омара, и, если не совсем, то хоть сколько-нибудь уравнивался с победителями (полного уравнения арабская гордость не допускала); ему делались доступны более высокие государственные должности, к которым варвары-арабы были ещё не способны и которые, между тем, после мероприятий Абд аль-Малика и его соправителя Хажжажа, полагалось замещать мусульманами; особенно он годился для доходной должности податного надзирателя, требовавшей знания местного языка и местных отношений.

С другой стороны, обращаться в ислам покорённые должны были и по внутреннему убеждению; — как же иначе объяснить массовое принятие ислама, например, теми христианами-еретиками, которые перед тем в царстве Хосровов и в империи византийской никакими преследованиями не могли быть отклонены от веры своих отцов? Очевидно, ислам с его простыми догматами вполне говорил их сердцу. К тому же, ислам не представлялся ни для христиан, ни даже для парсов каким-нибудь резким новшеством: во многих пунктах он был близок к обеим религиям. Известно, что Европа долгое время видела в мусульманстве, высоко почитающем Иисуса Христа и Пресвятую Деву, не более, как одну из христианских ересей (ещё недавно, в наши дни, православный архимандрит-араб Христофор Жара доказывал, что религия Мухаммада есть то же арианство); а блистательные, почти чудесные победы арабов прямо говорили всем в пользу истинности их веры: раз ислам торжествует над христианством, это значит, что ему сам Божий суд помогает, что он — вера правая.

Принятие ислама христианами и — затем — иранцами имело чрезвычайно важные последствия как религиозные, так и государственные. Ислам вместо индифферентных арабов приобретал в новых своих последователях такой элемент, для которого веровать было существенной потребностью души, и так как это были люди образованные, то они (персы гораздо больше, чем христиане) занялись к концу этого периода научной обработкой мусульманского богословия и соединённой с ним юриспруденции, — предметов, скромно разрабатывавшихся до тех пор лишь немногочисленным кружком тех мусульман-арабов, которые, без всякой симпатии со стороны омейядского правительства, пребывали верны учению пророка. Выше было сказано, что общий дух, которым проникнут X. в первом веке своего существования, был не Мухаммаданским, а староарабским (этот факт, гораздо яснее даже, чем в правительственной омейядской реакции против ислама, выразился в тогдашней поэзии, продолжавшей блистательным образом разрабатывать те же языческо-племенные, жизнерадостные темы, какие были намечены и в староарабских стихотворениях). В виде протеста против господствующего нечестия, названная небольшая группа сподвижников («сахабов») пророка и их наследников («табиа’инов»), которая продолжала блюсти заветы Мухаммада, вела в тиши покинутой ею столицы — Медины и кое-где в других местах X. теоретическую работу над правоверным истолкованием Корана и над созданием правоверной сунны, то есть над определением истинно мусульманских традиций, согласно которым должна была бы перестроиться нечестивая жизнь современного им омейядского X. Эти традиции, которые, в числе прочего, проповедовали уничтожение племенного принципа и уравнительное объединение всех мусульман в лоне Мухаммадовой религии, пришлись новообращённым инородцам, очевидно, по сердцу более, чем высокомерное неисламское отношение правящих арабских сфер, и потому мединская богословская школа, забитая, игнорируемая чистыми арабами и правительством, нашла себе в новых мусульманах-неарабах деятельную поддержку. Оказывались, пожалуй, известные невыгоды для чистоты ислама от этих новых, верующих его последователей: отчасти бессознательно, отчасти даже сознательно в него начали вкрадываться идеи или тенденции, Мухаммаду чуждые или неизвестные. Вероятно, влиянием христиан (А. Мюллер, «Ист. исл.», II, 81) объясняется появление (в конце VII в.) секты мурджитов, с её учением о безмерном милосердном долготерпении Господа, и секты кадаритов, которая учением о свободной воле человека подготовила торжество мутазилитов; вероятно, и мистическое монашество (под именем суфизма) позаимствовано было мусульманами на первых порах у сирийских христиан (А. ф. Кремер «Gesch. d. herrsch. Ideen», 57); в нижн. Месопотамии новообращённые из христиан мусульмане пополнили собой ряды республиканско-демократической секты хариджитов, одинаково противной как неверующему омейядскому правительству, так и мединским правоверам.

Ещё более обоюдоострым пособием оказалось в деле развития ислама участие персов, позже наступившее, но более активное. Значительная их часть, не будучи в состоянии отделаться от векового старинно-персидского воззрения, что «царственная благодать» (фаррахи каяник) передаётся лишь путём наследственности, примкнула к секте шиитов (см.), стоявшей за династией Али (мужа Фатимы, дочери пророка); к тому же стоять за прямых наследников пророка значило для инородцев составлять сугубо-законную оппозицию против омейядского правительства, с его неприятным арабским национализмом. Эта теоретическая оппозиция приобрела очень реальный смысл тогда, когда Умар II (717—720), единственный из Омейядов преданный исламу, вздумал проводить в жизнь благоприятные для мусульман-неарабов принципы Корана и, таким образом, внёс в омейядскую систему правления дезорганизацию. Через 30 лет после него, хорасанские персы-шииты свергли династию Омейядов (остатки которой убежали в Испанию; см. соотв. статью). Правда, вследствие хитрости Аббасидов престол X. достался (750) не Алидам, а Аббасидам, тоже родственникам пророка (Аббас — его дядя; см. соотв. статью), но, во всяком случае, ожидания персов оправдались: при Аббасидах они получили перевес в государстве и вдохнули в него новую жизнь. Даже столица X. перенесена была на границы Ирана: сперва — в Анбар, а со времён Аль-Мансура — ещё ближе, в Багдад, почти в те же места, где была столица Сасанидов; и наследственными советниками халифов сделались на полстолетия члены визирской семьи Бармакидов, происходившей от персидских жрецов.

Арабский халифат в эпоху праведных халифов, Омейядов и Аббасидов (VII—X вв.)

(по данным сайта halifat.org)

ХАЛИФАТ

Халифат является верховным руководством всех мусульман на земле, для исполнения законов шариата и распространения исламского призыва во всем мире. Халифат – это то же самое что Имамат. Оба эти слова имеют одно значение. В достоверных хадисах оба эти слова используются в одном смысле. Ни в одном из шариатских текстов, т.е. ни в Коране, ни в Сунне, эти слова не используются в противоположном друг другу смысле. По этой причине не является обязательным предпочитать слово «Халифат» слову «Имамат» или наоборот. Важным является не слово, а содержание.

Установление халифа является обязанностью (фарзом) всех мусульман во всем мире. Исполнение этой обязанности, как и исполнение всех других обязанностей, которые Аллах возложил на мусульман, является неизбежным делом, в котором нет места выбору или уступкам. Нерадивое отношение к этому делу является одним из самых больших грехов, за который Аллах воздаст суровое наказание.

Доказательством, указывающим на то, что установление халифа – это обязанность всех мусульман, является Сунна и единодушное мнение сподвижников Пророка (Иджмау-с-сахаба).

Что касается Сунны, то в этой связи имеется много достоверных хадисов. Приведем некоторые из них. Муслим передал от Нафиъ, который сказал: «Умар сказал мне следующее: «Я слышал, как Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Кто откажется от подчинения Всевышнему Аллаху, тот в Судный день встретит Аллаха без какого-либо оправдания в свою пользу. Кто умрет, не имея на себе присяги (байата) халифу, тот умрет джахилийской смертью» (Муслим К. Имара Х №: 1851). Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, обязал нас тем, чтобы каждый мусульманин имел на себе присягу, данную халифу, и охарактеризовал смерть мусульманина, не имеющего присягу – джахилийской смертью. Присяга может быть дана только лишь халифу и никому другому. Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, обязал каждого мусульманина иметь на себе присягу, но не обязал к тому, чтобы каждый мусульманин принес присягу халифу. Обязанностью здесь является то, чтобы на каждом мусульманине была присяга, т.е. чтобы был халиф, с наличием которого у каждого мусульманина осуществляется присяга. Принесена ли присяга фактически или нет, наличие халифа – означает наличие присяги на каждом мусульманине. Таким образом, этот хадис указывает не на обязательность принесения клятвы, а на обязательность назначения халифа, ибо Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, порицает неимение мусульманином клятвы до смерти, а не принесение самой клятвы. Хишам инб Урва передал от Абу Салиха, который передал от Абу Хурайры, что Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «После меня вами будут править множество правителей. Благочестивый правитель будет править благочестием, нечестивый правитель (грешник) будет править нечестием. Повинуйтесь им во всем, что соответствует истине. Если эти правители сделают добро, то ваше подчинение им – будет добром для вас, а если они сделают зло, то ваше подчинение им – будет добром для вас, а совершаемое ими зло – будет против них» (Муслим). Муслим передал от Аль-Аъраджа, который передал от Абу Хурайры, что Пророк, да благословит его Аллаха и приветствует, сказал: «Поистине имам является щитом. Им воюют и им защищаются». Муслим передал от Абу Хазима, который сказал следующее: «Я жил возле Абу Хурайры пять лет и слышал от него хадис Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, в котором он сказал: «Сыны Израиля управлялись пророками. Когда умирал один пророк, за ним приходил следующий. После меня больше не будет пророков, но будет много халифов». Присутствовавшие спросили: «Что ты прикажешь нам делать в этом положении?» На что Посланник, да благословит его Аллах и приветствует, ответил: «Соблюдайте присягу того, кому она была дана первому и потом опять первому, и отдавайте им их права. Поистине Аллах спросит у них о том, выполняли ли они свои обязанности перед вами» (Муслим К. Имара Часть 9 Х. №: 1841) (Муслим К. Имара Часть 10 Х. №: 1844). Муслим передал от Ибн Аббаса, который передал от Посланника, да благословит его Аллах и приветствует, следующий хадис: «Если кто-либо увидит в своем правителе то, что ему не нравится, пусть проявляет терпение. Кем бы ни был тот, кто отойдет хотя бы на пядь от подчинения правителю и умрет в таком положении, его смерть будет не иначе как джахилийской» (Муслим К. Имара Х. №: 1849). В этих хадисах Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, извещает о том, что мусульманами будут править правители, а также он характеризует халифа в качестве щита, т.е. защиты мусульман. То, что Посланник, да благословит его Аллах и приветствует, охарактеризовал имама щитом, является сообщением о пользах существования имама, и это в свою очередь является требованием. Если сообщение Аллаха и Его Посланника содержит в себе выражение порицания, то это означает требование отказа или запрета. Если же сообщение содержит в себе похвалу, то это является требованием совершать какое-то действие. Если от выполнения требуемого действия зависит выполнение шариатского закона или же, если невыполнение данного поступка влечет за собой неисполнение этого закона, то требование становится решительным. В перечисленных хадисах указывается также и на то, что людьми, управляющими мусульманами будут халифы. Это означает, что данное сообщение является требованием устанавливать халифов. Кроме этого, эти хадисы указывают на запретность для мусульманина выхода за пределы подчинения правителю, а это означает, что установление мусульманином своего правителя является обязательным делом. Поскольку Посланник, да благословит его Аллах и приветствует, приказал подчиняться халифам и сражаться с теми, кто старается отнять у них правление Халифатом, это означает приказ установить халифа и защищать его правление Халифатом, путем ведения войны с теми, кто борется с ним. Муслим передал, что Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Кто дал присягу имаму и согласился с ним, пусть повинуется ему настолько, насколько у него хватает сил. Если появится тот, кто будет бороться с ним за власть, отрубите голову этому человеку» (Муслим К. Имара Часть 10 Х. №: 1844). Приказ подчиняться имаму, является приказом установить его. А приказ воевать с тем, кто борется с ним за Халифат, является къариной, указывающей на решительность того, чтобы всегда устанавливался только один халиф.